Неточные совпадения
— А Бог его знает! Живущи, разбойники! Видал я-с иных в деле, например: ведь весь исколот, как решето, штыками, а все махает шашкой, — штабс-капитан после некоторого молчания продолжал, топнув ногою о землю: — Никогда себе не прощу одного: черт меня дернул, приехав в крепость, пересказать Григорью Александровичу все, что я
слышал, сидя за забором; он посмеялся, — такой хитрый! — а сам задумал кое-что.
Тень листвы подобралась ближе к стволам, а Грэй все еще сидел в той же малоудобной позе. Все спало на девушке: спали темные волосы, спало платье и складки платья; даже трава поблизости ее тела, казалось, задремала в силу сочувствия. Когда впечатление стало полным, Грэй вошел в его теплую подмывающую волну и уплыл с ней. Давно уже Летика кричал: «
Капитан, где вы?» — но
капитан не
слышал его.
— Вы
слышали? — вполголоса и тревожно сказал он Самгину. —
Капитан Вельяминов застрелил Тагильского…
— Ах, мы
слышали и про этот ваш пассаж! — воскликнул штабс-капитан, — как это вы там пролежали? И неужели вы так ничего совсем не испугались, когда лежали под поездом. Страшно вам было-с?
— Неужто так и сбили-с? — льстиво подхватил штабс-капитан. — Это про то, кто основал Трою-с? Это мы уже
слышали, что сбили-с. Илюшечка мне тогда же и рассказал-с…
— Пан
капитан, может,
слышал про пана Подвысоцкего?
— Тьфу! — вдруг
услышал я его голос. — Как так обмани? Наша в фанзе спи. Тебе
капитан играй.
Этот рассказ мы
слышали много раз, и каждый раз он казался нам очень смешным. Теперь, еще не досказав до конца,
капитан почувствовал, что не попадает в настроение. Закончил он уже, видимо, не в ударе. Все молчали. Сын, весь покраснев и виновато глядя на студента, сказал...
Но генерал стоял как ошеломленный и только бессмысленно озирался кругом. Слова сына поразили его своею чрезвычайною откровенностью. В первое мгновение он не мог даже и слов найти. И наконец только, когда Ипполит расхохотался на ответ Гани и прокричал: «Ну, вот,
слышали, собственный ваш сын тоже говорит, что никакого
капитана Еропегова не было», — старик проболтал, совсем сбившись...
— Тут не один был Кошка, — отвечал он простодушно, — их, может быть, были сотни, тысячи!.. Что такое наши солдатики выделывали. — уму невообразимо; иду я раз около траншеи и вижу, взвод идет с этим покойным моим
капитаном с вылазки,
слышу — кричит он: «Где Петров?.. Убит Петров?» Никто не знает; только вдруг минут через пять, как из-под земли, является Петров. «Где был?» — «Да я, говорит, ваше высокородие, на место вылазки бегал, трубку там обронил и забыл». А, как это вам покажется?
Мне тотчас рассказали, что
капитана нашли с перерезанным горлом, на лавке, одетого, и что зарезали его, вероятно, мертвецки пьяного, так что он и не
услышал, а крови из него вышло «как из быка»; что сестра его Марья Тимофеевна вся «истыкана» ножом, а лежала на полу в дверях, так что, верно, билась и боролась с убийцей уже наяву.
— А вот же вам в наказание и ничего не скажу дальше! А ведь как бы вам хотелось
услышать? Уж одно то, что этот дуралей теперь не простой
капитан, а помещик нашей губернии, да еще довольно значительный, потому что Николай Всеволодович ему всё свое поместье, бывшие свои двести душ на днях продали, и вот же вам бог, не лгу! сейчас узнал, но зато из наивернейшего источника. Ну, а теперь дощупывайтесь-ка сами; больше ничего не скажу; до свиданья-с!
Потому
капитан Лебядкин (своими ушами слышал-с) всегда на вас оченно надеялись в пьяном виде-с, и нет здесь такого трактирного заведения, даже последнего кабака, где бы они не объявляли о том в сем самом виде-с.
Капитан передернул немного плечами. Ему несколько странно было
слышать, что Миропа Дмитриевна, по ее словам, никого молодцеватее какого-то там господина не встречала, тогда как она видала и даже теперь видела перед собою Аггея Никитича.
— Ну, старая песня! — полувоскликнул
капитан, берясь за свою шляпу с черным султаном: ему невыносимо, наконец, было
слышать, что Миропа Дмитриевна сводит все свои мнения на деньги.
Вошел помощник
капитана, и вдруг ясное ощущение надвигающегося ужаса потрясло Елену. Голова у моряка была наклонена вниз, он не глядел на Елену, но у него двигались ноздри, и она даже
услышала, как он коротко и глубоко дышал.
Помощник
капитана несколько раз проходил мимо нее, сначала один, потом со своим товарищем, тоже моряком, в кителе с золотыми пуговицами. И хоть она не глядела на него, но каждый раз каким-то боковым чутьем видела, как он закручивал усы и подолгу оглядывал ее тающим бараньим взглядом черных глаз. Она даже
услышала раз его слова, сказанные, наверное, в расчете, чтобы она
услышала...
— Я
слышал, — сказал он, присматриваясь ко мне, — что вы не поладили с
капитаном.
Так или иначе, но я был здесь один в комнате, с неприятным стеснением, не зная, оставаться ждать или выйти разыскивать
капитана. Вдруг я
услышал шаги Геза, который сказал кому-то: «Она должна явиться немедленно».
— А! Вылазка в трепещущие траншеи! Ну, когда мы появимся — два таких молодца, как вы да я, — держу сто против одиннадцати, что не устоит даже телеграфный столб! Что?! Уже ели? И выпили? А я еще нет? Как вижу, —
капитан с вами и суемудрствует. Здорово,
капитан Санди! Ты, я
слышал, закладывал всю ночь мины в этих стенах?!
— Так, — сказал он, смотря на меня с проступающей понемногу улыбкой. — Уже подслушал! Ты думаешь, я не вижу, что ямы твоих сапогов идут прямехонько от окна? Эх, Санди,
капитан Санди, тебя нужно бы прозвать не «Я все знаю», а «Я все
слышу!».
— Что? Дюрок,
слышите голос
капитана? Как он это изрек!
— Пан Лопатин! — воскликнул
капитан, выражая на своем лице почтительное удивление. — То есть известное имя. От всех учеников академии
слышал. Очень счастлив знакомством. Желаю вам иметь славу Семирадского и Матейки… Куда же вы переезжаете? — спросил
капитан Гельфрейха.
Мне приходилось идти почти между стрелками, и я уже несколько раз
слышал от них самые дурные отзывы о штабс-капитане Венцеле.
Тут маменька, увидевши, что уже это не шутка, поскорее снарядили бабусю с большим запасом всякой провизии и отправили ко мне, чтобы кормила меня, берегла, как глаза, и везде по походах не отставала от меня. Так куда! командирство и
слышать не захотели. Его благородие, господин
капитан, приказал бабусю со всем добром из селения выгнать; а о том и не подумал, что я даже исчах без привычной домашней пищи! Но это еще не то большое несчастье, о котором хочу рассказать.
— Слушайте,
капитан, теперь нас никто не
слышит, и… я не знаю, какое вам дать честное слово, что никто в мире не узнает о нашем разговоре. Я совсем бесповоротно, я глубоко убежден, что вы — японец.
— Штурман, — сказал он, чуть-чуть нахмурившись, — вы
слышите? Голос каждого звучит совсем иначе, чем когда был жив
капитан Пэд. Я чувствую тревогу. Что будет?
— Ай, — сказал Сигби, — ну, ей-богу же, ты простак первой руки. И я тебе говорю: не одна пуля засядет в теле кого-нибудь из нас, пока ты
услышишь крик нового
капитана: «Готовь крючья!»
— Имел удовольствие слышать-с. Очень приятно-с. Отставной штабс-капитан Безрылов.
— Не обессудьте, ваше благородие. Два года тому назад бежал с клипера «Пластуна»… Очень уж боем обижал
капитан. Может,
слышали барона Шлигу?
Ашанин взглянул на адмирала. Тот, видимо, доволен, и глаза его, недавно страшные, выпученные глаза, не мечут молний, они смотрят весело и добродушно. И Володя
слышит, как адмирал говорит
капитану самым приветливым тоном...
Капитан, старший офицер и все офицеры стремглав выскочили наверх,
услышав взволнованно-громкую команду Ашанина. Взоры всех устремились за корму. Среди белой пенистой ленты, оставляемой ходом корвета, виднелась голова человека на поверхности волн и тотчас же исчезла из глаз. Тем временем Степан Ильич успел запеленговать [Определить направление по компасу.] направление, в котором был виден человек.
Действительно, малаец, видимо, успокоился, когда доктор последовал его совету и, конечно, хорошо сделал, потому что в тот же вечер
слышал рассказ о том, как один неосторожный
капитан купеческого корабля на днях лишился кисти руки, схваченной и отгрызенной кайманом. Этими отвратительными хищниками полна вода, особенно у берегов, и днем они отдыхают на отмелях.
— Так долго ли было до греха, доктор? — продолжал
капитан. — И у нас по борту прошло судно… Помните, Степан Ильич? Если бы мы не
услышали вовремя колокола… какая-нибудь минута разницы, не успей мы крикнуть рулевым положить руль на борт, было бы столкновение… Правила предписывают в таком тумане идти самым тихим ходом… А я между тем шел самым полным… Как видите, полный состав преступления с известной точки зрения.
— Отныне никто,
слышите ли — никто, не смеет вас наказывать розгами или линьками и бить вас… Поняли, ребята? — снова спросил
капитан слегка возбужденным голосом.
Красные обрывистые берега уже открылись, и Володя жадно, с лихорадочным любопытством всматривался в берега этой почти сказочной страны, заселившейся с необыкновенной скоростью. Он еще недавно много
слышал о ней от одного из первых золотоискателей, шведа,
капитана небольшого купеческого брига, который стоял рядом с «Коршуном» в Печелийском заливе.
Вдруг
слышит, что подле нее кто-то повелительным голосом требует у Христенека, Доманского и Чарномского их шпаги. Принцесса оглянулась: перед ней стоял гвардейский
капитан Литвинов, объявлявший ее спутникам арест. Ни Орлова, ни Грейга, ни дам, приехавших с принцессой, на корабле не было. Вместо их стояли вооруженные солдаты. Таков был блистательный спектакль, устроенный на корабле «Трех иерархов» усердием и ревностию графа Алексея Григорьевича Орлова.
Сам
капитан Танасио
слышал это желание из уст Иоле нынче не однажды в продолжение последнего дня, когда вражеские снаряды сыпались на их берег. И вот сейчас он снова молит его о том же. Безумно отважный мальчик! И ведь он смог бы с горстью храбрецов кинуться на прекрасно вооруженный военный пароход неприятеля и, несмотря на численность последнего, заставить принять штыковой бой!
— Танасио, они открыли наши траншеи и сыпят сюда непрерывно! Гляди! —
услышал отважный
капитан голос брата и, бледный, без кровинки в лице, Иоле предстал перед ним.
Не
слыша ног под собой, не видя ничего, кроме двух маленьких крестиков-орденов, которые протягивал им
капитан, Игорь и Милица подняли дрожащие руки им навстречу.
Но,
капитан Любавин, казалось, и не
слышал того, что говорил ему солдатик. Он только тихо, протяжно стонал в ответ на слова верного рядового. Тогда Онуфриев обратился к Милице...
— Что ж, ваше высокоблагородие, — говорил Никита, стоя подле
капитана, — я их видал соловьев-то, я не боюсь, а вот гость-то, что тут был, наш чихирь пил, как
услышал, так живо стречка дал мимо нашей палатки, шаром прокатился, как зверь какой изогнулся!
— Гони в шею! Скажи, что в субботу! —
услышал он, после продолжительного ожидания, хрипенье
капитана.
То же самое
услышал он в субботу, в одну, потом в другую… Целый месяц ходил он к
капитану, высиживал долгие часы в передней и вместо денег получал приглашение убираться к чёрту и прийти в субботу. Но он не унывал, не роптал, а напротив… Он даже пополнел. Ему нравилось долгое ожидание в передней, «гони в шею» звучало в его ушах сладкой мелодией.
— Да… Все время еле ходила. А сейчас напоили, она вот упала и не может встать. Зад отнялся… Все — следствие 25 февраля, — прибавил
капитан, понизив голос, чтобы не
слышали солдаты. — Масса лошадей надорвалась за отступление, дохнут теперь, как мухи.
Солдаты в купе очень мало обрадовались нежданному гостю. Они стояли в коридоре и говорили громко, чтоб
слышали полковник и
капитан...
Я и рыхлый
капитан спросили себе в буфете рябчиков. Сесть было негде, мы стояли у стола и ели. Вдруг я
услышал, — кто-то нам что-то говорит. За столом, наискось от нас, стоял старик с крючковатым носом, с седой, курчавой бородой. Он смотрел на нас и, простирая руку, говорил...
Услышал наш разговор подъехавший сзади обозный подполковник. Шатаясь и задыхаясь от негодования, он пошел будить
капитана.
Аннета Леденцова была наверху блаженства, она исполнила, как нельзя лучше, поручение своего милого жениха,
слышала от его друга,
капитана, столько лестного для себя, в его словах заключалось столько надежды.
— Не может быть, — вдруг заявил он, — резоны он мне представил, почему относительно меня такой «казус» вышел: однофамилец и даже соименник со мной есть у нас в бригаде, тезка во всех статьях и тоже
капитан, и сам я
слышал о нем, да и его сиятельство подтвердил, такой, скажу вам, ваше превосходительство, перец, пролаз, взяточник… за него меня его сиятельство считали, а того, действительно, не токмо к наградам представить, повесить мало…